Наталья Мелёхина — прозаик, критик. Окончила факультет филологии, теории и истории изобразительного искусства ВГПУ. Публиковалась в журналах «Знамя», «Октябрь», «Дружба народов» и других. Дважды лауреат Международного Волошинского конкурса (2013 и 2014 года). Автор книг «Дорогие вещи» (ОГИ, 2016), «Александр Панкратов» («Древности Севера», 2017), «Железные люди» («Эксмо», 2018).
1 декабря 2017 года в Культурном Центре Фонда «Новый мир» состоялось подведение итогов конкурса «Уйти. Остаться. Жить» на лучшее эссе о молодом поэте из ушедших в 80-е годы XX века и в постперестроечное время. Награждение лауреатов прошло в рамках Пятых Литературных чтений «Они ушли. Они остались», которые в этом году были посвящены памяти культуртрегера, соорганизатора первых Чтений «Они ушли. Они остались» Ирины Медведевой (1946 – 2016) и её сына, поэта, журналиста, музыканта Ильи Тюрина (1980 – 1999). На чтениях прозвучало более 25-ти рассказов о поэтах, ушедших молодыми в 80-е годы XX века. Каждый конкурсный материал оценивался членами жюри – Владимиром Коркуновым, Борисом Кутенковым, Мариной Кудимовой, Николаем Милешкиным, Еленой Семёновой, Ольгой Снежко, Николаем Тюриным – по пятибалльной системе. Третий, заключительный вечер был посвящён рок-поэтам, погибшим молодыми в доперестроечный и постперестроечный период (см. видео:https://www.youtube.com/watch?v=hB58ivcE6K8). К 30-летней годовщине со дня гибели одного из героев чтений, поэта и музыканта Александра Башлачёва, мы публикуем эссе Натальи Мелехиной о нём.
См. также: «На третьей линии песков» (Алина Дадаева, лауреат III места конкурса, о поэте Владе Соколовском).
«Жить как колос»
Александра Башлачева называют рокером среди поэтов и поэтом среди рокеров. Эта формулировка хорошо отражает двойственное отношение к его творческому наследию.
Есть филологи, критики и читатели, которые считают его стихи поэзией в полном смысле этого слова без всяких «но» и оговорок. Однако есть и те, кто полагает, что тексты, изначально созданные для исполнения под гитару, не могут встать в один ряд с по-настоящему «поэтическими». По этой логике получается, что все «слова на музыку» — это все же «недопоэзия», которой требуются «костыли» инструментального сопровождения.
В решении этого спора время само поставило любопытный эксперимент. В наши дни в начальных классах школьники изучают стихотворения Александра Башлачева «Рождественская» и «Вишня», а в старших — более сложные тексты поэта. У современных учеников — другие кумиры, не обязательно рок-музыканты. Некоторые ребята и вовсе не знают или просто не любят русский рок. Мало того, это поколение «нерожденных в СССР», и то, что для ровесников Башлачева — часть биографии, для них — страницы из учебников литературы и истории. Возможно, старшеклассникам педагоги еще объяснят на уроках, что такое питерский рок-андерграунд 80-х годов, и даже, возможно, поставят записи Башлачева, но кто будет вести такие сложные не по возрасту беседы с третьеклассниками, к примеру? (Так, «Рождественская» включена в учебник «Литературное чтение» для 3 класса под редакцией Р.Н. Бунеева и Е.В. Бунеевой). И разве мешает детям отсутствие музыкального сопровождения воспринимать тексты Башлачева? Третьеклассники читают их в учебнике именно как стихи, а не как песню. Кроме того, и «Вишня», и «Рождественская» легко учатся наизусть. Как сказала одна моя знакомая учительница начальных классов: «Башлачева дети запоминают легко, как Есенина». И верно: по языку и стилю башлаческих текстов из учебника, образному ряду и художественным приемам можно и не заподозрить, что эти строки некогда звучали под гитару, хотя, безусловно, они напевны и ритмичны, как и всякая настоящая поэзия.
«Шуты, фигляры и пророки»
Разногласия в отношении Башлачева — бард или поэт? — очень ярко демонстрируют, как важно воспринимать творчество автора в контексте его времени. В 80-е годы фигура рок-музыканта считалась сакральной, и именно поэтому у Башлачева появляются такие строки:
Шуты, фигляры и пророки
Сегодня носят «Фендера»,
Чтобы воспеть в тяжелом роке
Интриги скотного двора.
«Мы льем свое больное семя»
Особое значение рок-музыканта в обществе того десятилетия Башлачев подчеркивает неоднократно и в текстах, включая легендарное «Время колокольчиков», и в интервью. «Лично мне интересны только те авторы, в обойме которых есть живая мысль, помогающая если не строить, то, по крайней мере, жить. Поэтому уважаю принципы питерской рок-школы. Она, на мой взгляд, учит главному: отрицанию золотой купели, если ради нее приходится жертвовать младенцем искренности, без которого все что угодно теряет смысл. Честность — это все-таки первый талант, ствол для любой ветки. Хотя честная простота-пустота вряд ли лучше воровства эпигонов», — заявил автор в интервью Игорю Леонову (Ленинград, 1985).
Судя по этим и другим материалам, сама эпоха подтолкнула Башлачева взять в руки гитару. Просто писать стихи для него в 80-е годы было недостаточно, важно было подчеркнуть свое противостояние официозу, отрицать ту самую «золотую купель», куда так стремились «забронзовевшие» и обласканные властью «многотомные поэты» (образ из песни Юрия Шевчука «Мальчики-мажоры»). Однако эта осознанная позиция автора вовсе не значит, что тексты Башлачева перестают быть текстами поэта без приставки «песенник». В конце концов, назвать его певцом или музыкантом тоже не вполне верно, поскольку он, скорее, произносил слова под гитарный ритм, а не выпевал их, как, например, выпевают романсы, эстрадные песни или рок-композиции.
Важно и то, что поэзия Александра Башлачева, ушедшего из жизни в 1988 году, свое время «переросла». Она не канула в Лету вместе с сотнями поп- и рок-хитов именно потому, что в ней нет и не было пресловутой «простоты-пустоты». Напротив, в его стихах заключается удивительная глубина, которую единодушно замечают как литературные, так и музыкальные критики. «Я никого не хочу обидеть, но ведь такого, как Башлачев, еще тысячу лет у вас не родится!» — восклицает, скажем, Артемий Троицкий в интервью вологодской газете «Премьер» (№40 (472) от 4 октября 2006 г.).
Башлачева и в наши дни по-прежнему воспринимают как актуального автора. И сейчас не прекращается паломничество со всей России от Калининграда до Владивостока в крохотный музей Башлачева в Череповце (родной города поэта). Его тексты звучат в исполнении известных рок-коллективов (так в 2015 году вышел башлаческий трибьют «Серебро и слезы» на радио «НАШЕ»). И, что интересно, его произведения по-прежнему воспринимают в равной степени и как песни, и как стихи: один и тот же его текст, если он звучит под музыку — это песня, а если читается с листа — это стихотворение.
В начале августа 2017 года журнал «Русский репортер» представил результаты исследования, целью которого было определить сто главных песен на русском языке за последние сто лет (1917-2017). Речь идет о песнях — культурных кодах, песнях, ставших народными. Без них мы не можем теперь представить тот или иной жанр, да и вообще нашу культуру. «Мы обратились к экспертам: музыкантам, музыковедам, музыкальным критикам, продюсерам и организаторам фестивалей, а потом запустили голосование», — пишут журналисты.
На 72-м месте в рейтинге оказалась песня (стихотворение) Александра Башлачева «Время колокольчиков». Эту композицию называют не иначе, как «гимном и исповедью целого поколения». В наши дни творчество автора вызывает всё больший интерес филологов, причем не только литературоведов, но и лингвистов.
Дело в том, что поэт не просто мастерски пользовался речевыми средствами русского языка, но и по-новому осмыслял фразеологизмы, фольклорные образы, целенаправленно и осознанно работал со словом на уровне морфологии, а с предложениями — на уровне синтаксических моделей. Как заметил филолог из Калининграда Святослав Свиридов: «Может сложиться чувство (фактически, конечно, обманчивое), что Башлачев листает страницы отечественного языкознания…»
Согласитесь, весьма сложный подход для автора, который в своем произведении видел бы лишь песенный текст, не существующий в отрыве от музыкального сопровождения. И снова не случайно Башлачев выбирает именно рок-музыку для воплощения своих идей. Читаем в его интервью: «Частушка и рок-н-ролл — я просто слышу, насколько они близки. Когда я слушаю Боба Дилана, я слышу в нем русскую песню, и не только русскую народную песню, а просто слышу в нем корень и вижу, что от этого корня идет» (интервью для спектакля «Наблюдатель», весна 1986 года).
Путь от корней
Филолог Алексей Бойков (Ярославль) изучил лексический состав текстов Александра Башлачева и представил свои выводы в кандидатской диссертации «Языковые особенности поэтического идиолекта А.Н. Башлачева».
Исследователь сделал вывод, что лексика раннего и позднего периода в творчестве поэта значительно отличается и отражает изменения в мировоззрении поэта. «В текстах раннего и среднего периодов осуществляется детализация таких денотативных (предметных. — Прим. автора) сфер, как «Быт», «Человек как живое и социальное существо», «Движение», — считает Алексей Бойков.
Лексика этих сфер у Башлачева очень богата: слова в его текстах редко повторяются и создают «конкретно-сенсорные образы городского пространства, в котором обитает человек». В организации этого пространства участвуют существительные, называющие здания и строения, детали интерьера, предметы одежды, многочисленные спиртные напитки и табачные изделия, наименования городского транспорта. «Человек мыслится как социальное существо, жестко закрепленное в социуме своим профессиональным статусом: профессиональная лексика отличается разнообразием (гипнотизер, шофер, главврач, маршал, режиссер и др.)», — утверждает филолог.
Но всё меняется в поздний период, к которому исследователи относят порядка 20 текстов, написанных в срок менее двух лет — примерно от песен осени-зимы 1984-1985 года, вошедших в «Агеевскую» и «Таганскую» фонограммы, до «Вишни», написанной в мае 1986 года. Напомним, что есть даже такое понятие, как «феномен Башлачева». И в его определении музыкальные критики снова единодушны с экспертами в области литературы. Сравните, вот пишет Артемий Троицкий: «В это трудно поверить, и я не знаю другой такой вспышки в истории поэзии (может быть, Рэмбо?) — но получается, что все свои шедевры Башлачев создал меньше чем за два года — с лета 1984 по весну 1986-го» (из предисловия к книге Башлачев А. Как по лезвию. — М.: Время, 2006).
В те годы поэт начинает писать о вещах сакральных для всей русской нации: о роде и Родине, о вере и безверии, о духовных корнях народа. «В поздний период человек осознается в системе родственных отношений и половозрастных отличий, что выражается в увеличении доли терминов родства и наименований лиц по полу и возрасту. Из наименований лиц по профессии остаются в основном концептуализированные народным сознанием или литературной традицией лексемы: плотник, кузнец, мельник и т.п.», — отмечает Алексей Бойков. То есть именно так, обращаясь к лексическим кладовым русского языка, поэт и создавал сакральные тексты такие, как «Время колокольчиков».
«Он с нами говорит»
Очень многие филологи изучают использование фразеологизмов в творчестве Александра Башлачева. На этом материале защищаются не только диссертации, но и курсовые, дипломные работы (это значит, что Башлачев прочно вошел в программу не только школ, но и вузов, и изучают его творчество все же на филологических факультетах, а не на музыковедческих). К примеру, вот исследование студента МГУ Виталия Литвиненко «Лингвокультурологический анализ фразеологизмов в поэзии Александра Башлачева». Автор приводит отрывок из стихотворения «Время колокольчиков»:
Но сколько лет лошади не кованы.
Ни одно колесо не мазано.
Плетки нет. Седла разворованы,
И давно все узлы развязаны.
«Это четверостишие состоит из множества фразеологических конструкций», — замечает Виталий Литвиненко. Главенствует в этом кусочке текста образ России как мчащейся тройки. Он был создан Николаем Гоголем, но стал устойчивым архетипом в сознании народа. Башлачев развивает этот образ и приписывает ему иные черты: Россия-тройка у него не мчится, потому что «лошади не кованы», «седла разворованы»… «Плетки нет»: в этом выражении содержится отсылка к выражению «кнутом и пряником», то есть в наши дни ни пряником, ни кнутом не сдвинуть тройку-Россию с места. «И давно все узлы развязаны» — здесь автор указывает на выражение «разрубить узел».
Так Башлачев связывает периоды развития России в единую цепь: в мифологический период тройка летела, в наши дни она стоит на месте, в будущем — ей нет смысла начинать движение («И давно все узлы развязаны»). Мы рассмотрели только одно четверостишие, но так построена и вся песня «Время колокольчиков»: в ней каждый образ имеет многовековое смысловое наполнение и каждый интуитивно осознается как родной носителями русского языка.
Несколько работ сакральным смыслам в текстах Башлачева посвятил Святослав Свиридов. «Если бы Александр Башлачев, подобно символистам, описал свою поэтическую биографию в метафорах пути, то получился бы путь взыскания смысла, ведущий через чувство небытийности сущего, через переживание реальности людской жизни и смерти — к прорыву в высшее бытие», — пишет Святослав Витальевич в статье «Поэзия Александра Башлачева». Поэзия — судьба, жребий, который нужно безропотно принять и нести так, как христиане несут свой крест. Это путь очищения, дорога через страдание, через принесение себя в жертву ради любви к Богу, родине, ближнему.
Только не бывать пусту
Ой, да месту святому.
Всем братьям — по кресту виноватому!
Только подмоги не проси,
Прими и донеси!
«Все будет хорошо»
Если с этой точки зрения оценивать стихи Башлачева, то совершенно понятно, как и почему появляются парадоксальные, в общем-то, строки:
Жить, как колос,
Размолотит колос в дух и прах один цепной удар.
Дай мне голос,
И я любой удар приму как Твой великий дар.
«Сядем рядом, ляжем ближе…»
Заметьте, без запятой после словам «приму» (здесь мы видим пример той самой работы, которую Башлачев вел с синтаксисом и пунктуацией). То есть в этом контексте перед нами не сравнение, а качество, в прямом значении «любой удар» — ставим знак равенства — это дар Божий. И тут возникает знаменитый вопрос, который время от времени задавали автору: это что же, нужно принять и смерть близких, и войну, и мучительную болезнь тоже как дар свыше? Но зачем? Вот фрагмент из интервью поэта, где он предельно ясно излагает объяснение этого парадокса: «Почему любой удар ты должен принимать как великий дар? Потому что если меня ударило, то это — удар судьбы. И его важно понять. Понять, для чего нужна эта жертва» (интервью для спектакля «Наблюдатель», весна 1986 года).
Святослав Свиридов так описал отношение Александра к поэзии в целом: «Словесное искусство не больше не меньше как являет человеку неизъяснимое, в том числе божественное (на языке символистов, realiora), и обратно — человека божественному. Поэтому словесное искусство не может быть товарным, придуманным, искусственным. Искусство естественно, как и язык; оно не сочинение, а реальнейшая реальность…»
Как пояснял сам поэт: «Язык — один из важных Его языков. Он с нами говорит всякими разными приметами, все сообщает, и ничего лишнего» (интервью для спектакля «Наблюдатель», весна 1986 года).
Очевидно, именно поэтому Башлачеву трудно было принять и осмыслить творческое затишье после периода необыкновенного подъема 1984-1986 г.г. «Последние полтора года жизни СашБаша были очень грустными: он постепенно угасал, он был потерян. Выступал с трудом и в малую долю былой силы. Алкоголь, наркотики и тому подобные бытовые передряги тут совершенно ни при чем; случилась загадочная, мистическая штука: подобно героям сказок и легенд, Башлачев внезапно утратил свой дар. Волшебный (божественный?) источник иссяк, и стихи больше не приходили к нему», — пишет Артемий Троицкий (из предисловия к книге Башлачев А. Как по лезвию. — М.: Время, 2006).
Очень трагично сейчас воспринимаются такие строки: в 1986-м на вопрос «Может ли быть в твоей жизни история, когда свет померкнет?», Башлачев отвечает: «Нет, такого не может быть. Еще раз говорю — это только от меня зависит. Я его удержу в своих руках. Потому что я только этим и занимаюсь, и все мои песни, поступки направлены на то, чтобы удерживать свет, и они с каждым днем должны быть все более сильными, чтобы его удерживать….» (интервью для спектакля «Наблюдатель», весна 1986 года).
Чуть менее чем через два года, 17 февраля 1988-го поэт погиб в возрасте 27 лет.
Он выпал из окна кухни съёмной квартиры, расположенной на восьмом этаже дома по проспекту Кузнецова в Ленинграде. Что это было — несчастный случай или самоубийство — неизвестно до сих пор…
